Смерть Кутафина — огромная потеря не только для его близких, но и для всей страны. Это ведь был не просто интеллигент, академик, общественный деятель. Он был мыслителем,одним из лучших представителей элиты общества в полном смысле этого слова. Аристократ — если подразумевать не родословную, а дух человека, его поведение, значимость для государства.
Кутафин оставался самим собой в любой среде, в любой ситуации неизменно вызывая самое искреннее уважение окружающих. Никогда не стремился к власти ради власти. Ему не раз предлагали высокие должности, но Олег готов был принять назначение лишь в том случае, если пребывание на том или ином посту не будет противоречить его пониманию ситуации в стране и перспектив развития государства. Единственная государственная должность, которая, как мне казалось, ему соответствовала, — это пост председателя Конституционного суда. Но такого, который мог бы реально влиять на правовую ситуацию в стране.
Может, потому у него появилась собственная мечта — создать Академию. И он эту мечту реализовал, создав Московскую государственную юридическую академию. Ту, которая сегодня носит имя выдающегося российского правоведа Кутафина. Базовый, лидирующий в рейтингах правоведческий вуз России.
Нам было удивительно комфортно друг с другом — общаться, вместе думать, искать решения. Иногда водку вместе пили — но нечасто. Мы виделись не каждый день — но я словно все время его чувствовал.Чувствовал, что он где-то рядом.
Всегда очень трудно сформулировать, за что ты любишь человека. Симпатия возникает сама собой, складывается исподволь из каких-то мелочей, невольных наблюдений, житейских проявлений. За всем этим видны характер человека, его подход к жизненным вопросам, мировоззрение...
Олег был человеком очень ровным в общении. Даже если раздражался, голос не повышал. Просто начинал говорить быстрее. Подчеркну — не резко, а быстро. Темп речи выдавал его настроение. Чтобы он на кого-то орал, матерился — нет, такого не помню. Повторюсь: это был аристократ.
Кумиров себе Олег не творил. Может, потому что очень многих «наверху» знал накоротке. Другое дело, что он ко всем людям изначально относился доброжелательно. И эта доброжелательность была обусловлена не только его личными качествами, но и убеждениями. У Олега, мне кажется, главным был принцип: юрист — как врач. Если обратился к тебе кто-то за помощью, то нет права отказать. И к Олегу шли самые разные люди — потому что человек он был знающий, умеющий решать вопросы. Уровень тех, кто обращался к нему за советом, — министры, олигархи, чиновники, вплоть до самого высокого уровня и ранга.
Но чтобы Олег кому-то при случае сказал «Я вам как-то по-мог, так и вы для меня сейчас сделайте...» Нет, такого я не пом-ню и думаю, это было невозможно по определению. Другое дело, если человек был ему действительно симпатичен, если от-ношения продолжались... Такого, даже нового знакомого Олег мог пригласить на свой день рождения. В результате на его дни рождения собиралась, как говорится, «вся Москва» — высшие государственные чиновники, политики, ученые. Элита страны. Кое-кто даже обижался, что не попал в число приглашенных. Его гостями были люди любых вероисповеданий, политических взглядов. Их очень многое разъединяло, а объединяло одно — они были друзьями Олега Емельяновича Кутафина. Как-то я ему сказал: ты, наверное, единственный человек в стране,который может таких разных людей собрать неформально вместе. А он просто был рад их всех видеть.
Имелись ли при этом у него недруги? Конечно — ведь он был деятельным человеком!
Были, кто ставил ему подножки по принципу «ничего личного». Например, Олега прочат на какую-то высокую должность, а кто-то на эту должность хочет провести «своего» кандидата. И начинались интриги, неприятная, изматывающая нервы мышиная возня...
А дальше начались проблемы со здоровьем. И если возникала необходимость что-то обсудить, я старался сам приехать к Олегу. В его приемной сидели люди, на столе звонил телефон, и если я видел, что Олег измотан, то просто подходил к его помощнице Насте и говорил: гони всех, вези Олега Емельяновича домой, а то дела и чужие просьбы его доконают...
Потом Олега не стало. С мыслью, что его нет, я не мог свыкнуться, наверное, с полгода. Приходил домой, рука сама тянулась к телефону, чтобы ему позвонить, — и пронзала мысль: а звонить-то уже некому.
Мне кажется важным, что Олег не просто писал различные очередные статьи, а работал над созданием многотомного труда о становлении и развитии конституционного права в России. Анализировал, как, почему, в силу каких обстоятельств в России устанавливаются те или иные методы управления и порядок. Делал он это с целью выработать подход к разработке Основного закона страны, наиболее адекватно отражающего наш исторический опыт, текущие реалии и тенденции развития. К сожалению, закончить его он не успел и огласке этот вид своей деятельности не придал...